КАЗАХСТАНСКАЯ «STORY» РЕСТРУКТУРИЗАЦИИ ДОЛГОВ БАНКОВ - ПРИМЕР ДЛЯ РАЗВИВАЮЩИХСЯ РЫНКОВ
Алматы. 8 сентября. КазТАГ – Игорь Киндоп. Реструктуризация долгов трех казахстанских АО «БТА Банк», «Альянс банк» и «Темiрбанк» завершена в течение полутора лет. За этот период мало кто верил в ее успешное завершение.
Одной из ключевых персон всего процесса была независимый консультант фонда национального благосостояния «Самрук-Казына» (ФНБ) Марсия Фавале-Тартер. Она согласилась дать интервью КазТАГ и рассказать о подробностях проведенной реструктуризации.
Разговор она начала с вопроса «гордитесь ли вы, как казахстанец, тем, что реструктуризация банков завершена?». Однако, как бы это громко не звучало, но для нас завершение этого процесса было логичным, так как БТА банк был «слишком большим, чтобы умереть».
- Марсия, как вы оцениваете процесс реструктуризации?
- Реструктуризация казахстанских банков является примером для стран с развивающейся экономикой. Ее уникальность в том, что правительство Казахстана, ФНБ разработали стратегию, и она стала жизнеспособной и успешной альтернативой обычной реструктуризации банков. В течение всего процесса все держалось под контролем. Это не так часто встречается в мире и уж, тем более, на развивающихся рынках.
Обычно страны нанимают инвестиционные банки, которые создают стратегию реструктуризации тех или иных активов. Им поручается проблема, и они находят ее решение. Но в Казахстане был иной случай - мы сами разработали стратегию.
Большую помощь нам оказали антикризисный план правительства, закон, позволяющий ФНБ входить в капитал банков, благодаря которому фонд выделил трем крупным банкам (БТА, ККБ и Народный банк - КазТАГ) деньги.
В течение пяти дней, после того как новая управленческая команда во главе с председателем правления Анваром Сайденовым пришла в БТА банк, мы начали тесно работать с премьер-министром, Национальным банком, АФН, командой ФНБ и независимыми консультантами, в результате чего была разработана стратегия распределения долгового бремени (burden-sharing).
После разработки стратегии реструктуризации были приглашены инвестиционные банки, которые работали в соответствии со сформулированной стратегией, предложили решения (опции реструктуризации – КазТАГ) и позже добились их выполнения. Каждый член команды играл очень важную роль. Мы были чем-то вроде футбольной команды – был тренер и игроки. Но всех объединяла общая цель - забить гол. Наши инвестиционные банки как Citigroup в «Темiрбанке», LazardFreresв «Альянс Банке» и UBSвБТА банкепроделали очень хорошую работу. Это была настоящая казахстанская «story», казахстанская стратегия. И кто из журналистов может утверждать, что это сработало на одном рынке и не сработает на другом?
-В чем заключалась суть этой схемы?
- Мы решили осуществить реструктуризацию, как распределение долга среди кредиторов. Обычно государство осуществляет рекапитализацию институтов и выплату их долгов (термин bailout). Для Казахстана это было бы очень затратно – государство выпускает долговые инструменты в обмен на долговый инструменты компании, или же предоставляет гарантии по обязательствам дефолтера. Если вы верите, что экономика вырастет, а цены пойдут вниз, то сумма долга постепенно распределилась бы на всю экономику.
Почему мы должны были осуществлять bailout? К тому же в нашей истории речь идет о частных банках, в которых произошло обычное мошенничество.
В то время тенге только что был девальвирован, и мы не знали, что Григорию Марченко (председатель Нацбанка – КазТАГ) удастся настолько хорошо выполнить свою работу в удерживании инфляции, поддержании курса тенге и сохранении банковского сектора.
Рекапитализация банков государством и выплаты долга за счет бюджета (bailout) происходит обычно быстрее. Условия там известны всем и никто не беспокоится ни о чем.
Наша стратегия распределения долга среди кредиторов предусматривала выплату им наличных, выпуск части облигаций (мы не знали какой объем будем реструктурировать) и предоставление капитала - акций.
Также важно то, что мы сумели договориться с инвесторами о дисконте. Мы не знали о том, каким он будет. Объемом списаний должен был стать подтвержденный объем, необходимый для банка капитализации. Результаты должны были быть тщательно проверены кредиторами. Вообще процесс реструктуризации строился на прозрачности и предоставлении всей информации. На этом был построен диалог с инвесторами. Мы постоянно получали информацию от третьих лиц – Ernst&Young и KPMG. Ни одна из сторон не могла обвинить кого-либо в том, что у нее нет информации.
- Было ли что-то совершенно неожиданное, с чем вы столкнулись?
- Самым неожиданным в процессе реструктуризации оказалось торговое финансирование. Мы начали работать с портфелем торгового финансирования в $3,3 млрд, который в последствии был снижен.
В результате, торговое финансирование на сумму около $700 млн участвует в револьверной кредитной линии. Остальная часть долга торгового финансированияреструктурирована с дисконтом и пролонгацией.
Я считаю, важно также и то, что мы уважали каждого инвестора – никому не были предоставлены преференции - и все они были одинаково ограничены. Вот почему мы имеем разные пакеты или опции реструктуризации. Мы старались удовлетворить всех инвесторов. В результате более 90% кредиторов согласились на реструктуризацию, вместо необходимых по закону двух третей.
Вообще все в этом процессе было неожиданным и замечательным. Но главное - мы имеем удачную реструктуризацию благодаря команде, которую мы собрали для этого – Citigroup, UBS, Lazard, White&Caseи комитетам кредиторов всех трех банков. Мы ведь платили и комитету кредиторов, и их юристам, и их финансовым консультантам.
Это был прозрачный процесс, мы были причастны к процессу реструктуризации и должны были завершить его так быстро, как это возможно. В результате мы получили три банка с достаточной ликвидностью, хорошим бухгалтерским балансом, готовые к росту.
- Но почему аудиторские компании «прозевали» мошенничество в трех банках? Говорят, что им тоже не предоставлялась верная информация, но с другой стороны, они для того и аудиторы, чтобы разбираться в этом.
- Не обязательно…
- Тогда для чего нужны такие аудиторы?
- (смеется) Тут есть две разные вещи. Что входит в ежедневную работу аудитора? Проверять информацию о том, что представляет собой бухгалтерский баланс и о том, что такие-то строки баланса существуют. Аудиторы должны быть уверены, что каждая строка подкреплена каким-либо материальным или «вещественным» доказательством. Если аудитор говорит, что какие-то показатели не совпадают, а менеджеры напротив уверяют, что на самом деле все правильно, то это работа для forensic-департаментов (департамент в аудиторской компании, который занимается расследованием подозрительных транзакций – КазТАГ).
Мы должны четко разделить, у кого какая работа. Аудитор не может сказать, что этого документа нет, если он есть, но ему его не показывают, или наоборот – если его нет, но ему говорят, что он есть.
В БТА одни документы по некоторым займам находились в сейфах, другие были в других городах и даже странах мира. Наша команда, и аудиторы об этом ничего не подозревали.
Я не разочарована в аудиторах в целом, но ничего не могу сказать по этому поводу. Мы не должны закрывать глаза – если есть факт мошенничества, то он должен быть зафиксирован.
- А теперь давайте коснемся опций плана реструктуризации. В результате реструктуризации миноритарии БТА банка получили в итоге 0,02%. Почему так произошло? Это было сделано для того, чтобы лишить прежних собственников доли в капитале и тем самым наказать их?
- Вы имеете в виду почему была размыта доля миноритариев? У БТА банка был отрицательный капитал. Какой в таком случае должна была быть стоимость бумаг? (Сводит указательный и большой палец, показывая «ноль») Ноль.
Какова обычная структура регулятивного капитала? Старший долг, субординированный долг, бессрочный долг и капитал. БТА банк имел отрицательный капитал в размере $12,2 млрд. Какова стоимость вашего капитала? (показывает «ноль»)
Для реструктуризации банка кредиторам необходимо списать часть обязательств (haircut). Им необходима какая-то компенсация, поэтому допустимо, чтобы они попали в капитал банка. Когда вы покупаете акции, вы принимаете риск, и получаете только то, что остается после всех кредиторов, если все еще что-то остается.
«Самрук-Казына» конвертировал всю задолженность БТА в размере $4,5 млрд в капитал. Получается, что фонд списал 100% долга в обмен на акции. Все остальные кредиторы также сделали какие-то списания, чтобы капитализировать банк. Это не есть что-то необычное, когда доля миноритариев размывается. В этом нет ничего нового.
- На ваш взгляд, возможно ли повторение таких событий в других банках? Никто ведь не знает, какие у них «скелеты в шкафу», какую они предоставляют информацию аудиторам. Привнесла ли ваша работа что-то новое и поучительное в работу топ-менеджмента других казахстанских банков?
- Все банки по всему миру предоставляют открытую информацию о себе. Но что касается вопросов мошенничества, то тут все зависит от банка. Если такие незаконные сделки случились, то вряд ли правление и совет директоров не знали о них. Они должны были знать о таких операциях. В чем я точно уверена - это если вы участвовали в таких сделках, то вы не можете в дальнейшем управлять банком, и можете потерять статус акционера.
Правительство, применяя эту стратегию, сделало ясный сигнал всем остальным банкам, что их владельцы могут лишиться своей доли. Они теперь не смогут сказать, «мы слишком крупные, чтобы рухнуть».
- Корпоративное управление – это больная тема. Будет ли оно после реструктуризации лучше? Будут ли независимые директора реально работать? Будут ли защищаться права миноритариев?
- Я считаю, что в этих трех банках корпоративное управление значительно усилится, будет более глубоким. Сейчас преподан урок и получается, что как на бумаге, так и на практике требования будут более строгими. Представители комитета кредиторов будут следить за действиями во всех трех банках, чтобы все шло по правилам. Также в дополнение к основному аудитору банка Ernst&Young будет еще один независимый аудитор банка, который также будет вовлечен в работу.
Я не знаю ситуации в остальных банках. Но представители комитета кредиторов в БТА, Альянс и Темiр банков будут стараться, по крайней мере, предотвратить возможность появления подобных событий.
Вопрос введения корпоративного управления в других банках – это вопрос, скорее всего к агентству финансового надзора и к его председателю Елене Бахмутовой. Она прилагала очень большие усилия для завершения реструктуризации и заслуживает большей похвалы, чем есть. Поддержка, которую оказало нам АФН, бесценна.
- Есть часть кредиторов, которые не согласны с предложенными опциями. Они выдвинули требования в Швейцарии. Возможно ли, что арбитражные иски этих кредиторов окажут влияние каким-то образом на процесс продажи БТА банка? Не будет ли исков, подобных искам швейцарской фирмы «Noga» к правительству РФ?
- Сейчас мы говорим об удачной реструктуризации банка. Более 90% кредиторов согласны с предложенными условиями. Швейцария - это одна из тех юрисдикций, где мы не смогли получить защиту от исков кредиторов. Сейчас БТА реструктурировал долг в $16,65 млрд, а вы говорите мне о каких-то $20 млн.
- Но факт есть факт
- Ну да, конечно, $16,65 млрд против $20 млн. Я не юрист, по этому поводу ничего не могу сказать. Здесь вам нужно спросить юристов банка. Реструктуризация закончена, а это лишь отдельные судебные процессы.
Согласно принятому закону о реструктуризации, мы получили защиту в Англии и США. Но между Казахстаном и Швейцарией нет ЮНИСТРАЛ-модели и поэтому там, у БТА банка защиты нет. Это причина, почему банк BIC-BRED смог там подать в суд. Этот иск рассматривается юридическими консультантами банка, но он никаким образом не повлияет на процесс реструктуризации или что-то другое.
- Последний вопрос касательно Сбербанка…
- Все задают один и тот же вопрос! (смеется)
- Но все-таки, есть ли такие переговоры? Ведутся ли они, или это просто разговор из разряда «мы бы хотели бы купить, но…»?
- На сегодня Сбербанк остается заинтересованной стороной. Также третьими сторонами проявляется интерес и к другим банкам из реструктурированной тройки.
Суть в том, чтобы продать эти банки так, чтобы был общий полезный результат и от этого выиграли, в первую очередь, банки. Их деятельность с финансовой и управленческой точек зрений должна сохраниться, а государство должно вернуть затраченные средства налогоплательщиков. Нам нужны стабильные партнеры.
-Спасибоза интервью!