Владимир РЕРИХ, тележурналист:

РАБОТА НА «ХАБАРЕ» ЗАВОРОЖИЛА МЕНЯ МАСШТАБНОСТЬЮ ЗАДАЧ

 

Алматы. 21 октября. КазТАГ - Валерий Новиков. Главному казахстанскому телеканалу «Хабар» исполняется 15 лет.  Накануне этой даты  корреспондент КазТАГ побеседовал с человеком, который стоял у истоков создания этого телеканала и по сей день продолжает участвовать в его работе – известным казахстанским тележурналистом Владимиром Рерихом.

 

- Как возникла идея создать «Хабар», как все это начиналось осенью 95-го?

 

- Если быть точным, то я появился на «Хабаре» спустя два или три месяца, когда идея, родившаяся, насколько мне известно,  в головах двух женщин – Дариги Назарбаевой и Лейлы Храпуновой -   почти  оформилась и начала осуществляться, это был уже конец 95-го. Мне несколько раз звонил пресс-секретарь президента Дулат Куанышев и просил связаться с Даригой Назарбаевой. Я в то время был увлечен документальным кино, у меня это получалось и, как все кинематографисты, я несколько свысока относился к телевидению.  Но однажды, после очередного звонка Дулата, я пришел к Дариге Нурсултановне, у нас состоялся разговор и все мои сомнения отлетели, хотя разговор закончился совсем не радужной, хотя и оптимистической фразой: «Платить много не смогу, денег нет, техники нет, но все это будет, если станем работать по-настоящему».

Я встретился с командой, в которую входили Евгения Доцук, Виктор Кияница, Галина Кузембаева, воспринял их энтузиазм, загорелся и стал телевизионщиком.

Идеи тогда носились в воздухе, телеканалы, газеты и радиостанции росли как грибы, в эфире уже были свои гранды, такие как Коммерческий телеканал (КТК), «31-й» и другие. Но нового телевидения все ждали, как нового пришествия!  И мы не должны были эти ожидания обмануть!  Все были тогда заражены перестроечной идеей, дышали воздухом свободы, примером были московские тележурналисты, «Взгляд», Влад Листьев и другие… Это было яркое телевидение, свежее и это вино бродило в нас  тоже.

Правда, отрезвляла жуткая бедность и нищета. Обычная домашняя VHS-аппаратура была верхом совершенства, ютились в нескольких комнатках старого телецентра. Не хватало камер, не было осветительного оборудования, монтажные аппаратные были полуразрушены. Все было кустарно, но, тем не менее,  очень весело!

 

- Но до этого у вас все же был некий телевизионный опыт?

 

- Да, еще в конце 80-х  я делал на Казахском телевидении какие-то небольшие программки и, несмотря на кинематографический гонор, «постыдная и низкая» страсть к телевидению все же во мне таилась… Но на «Хабаре» меня заворожила даже не возможность реализовать какие-то свои амбиции, а именно масштаб задач.  Мы просто должны были построить мощный новостной телеканал, который бы смотрели все, оперативный, интересный и авторитетный. Мы мало спали, ходили всегда толпой, обсуждая планы и уже сделанное, разбирали конкурентов, спорили и убеждали друг друга и всегда ощущали какую-то незряшность усилий. Мы старались быть быстрее, точнее, интереснее других телеканалов. Наши двигатели работали всегда во взлетном режиме!  И уже вскоре почувствовали, что явно составляем конкуренцию всем другим!

О нас стали говорить многозначительно, давая понять, что мы работаем в режиме особых преференций, особой техники, больших бюджетов…  На самом же деле ничего этого не было.  Единственный цифровой телекомплекс, который мы получили в первые годы, принес больше страданий, чем радости. Он постоянно ломался, его без конца  чинили, и это была большая головная боль.

Кстати, хочу вспомнить добром Акежана Кажегельдина, тогда премьер-министра. Однажды мы пригласили его на программу «Контекст», он добросовестно ответил на все вопросы, а когда программа окончилась, он, как проницательный человек, оглядел весь наш жалкий технический арсенал и сказал: « Я все понял. Сколько нужно  денег, чтобы вся эта рухлядь заработала?». 

Вскоре у нас и появился тот самый цифровой телекомплекс.

 

- Ну, и как происходило ваше вторжение на телевизионное поле, «запаханное» конкурентами?

 

- Тогда царил КТК, у него уже была своя аудитория, свои узнаваемые лица, свой стиль. Но мы работали, выстраивали корреспондентскую сеть, искали какие-то яркие способы подачи новостей, создавали программы, которые собирали аудиторию. Отсматривали все лучшие программы конкурентов,  разбирали их по косточкам, находили ошибки и учились на них. И постепенно  отвоевывали «гектар за гектаром».

Мы ведь изначально задумывали сделать именно новостной канал, где информация должна была быть очищена от пропагандистского официоза, маловразумительного и не оказывающего воздействия на умы и сердца людей. Она должна быть честной и доходчивой. Прежде всего - новости, а все другие программы – разговорные, аналитические, развлекательные – должны были стать обрамлением. Эти программы изначально планировалось  готовить не на  «Хабаре», а на продюсерских студиях. Но они тоже были с определенными фишками. Вот Галина Леонидовна Кузембаева придумала и делала на студии «ГАЛА-ТV»  серию разных программ под общим названием «Лучше быть…» . Например, «Лучше быть здоровым…»  и так далее. Некоторые из них до сих пор в эфире. 

Программа «Неделя – Жетi кун» ( тоже жива поныне!) делалась поначалу на стороне группой креативных ребят во главе с Димой Бациевым.  Но однажды воздух свободы их опьянил настолько, что они, не советуясь ни с кем, прямо в ходе программы запустили  рекламный ролик генерала Лебедя, тогдашнего кандидата в президенты России. Мы поссорились, им пришлось уйти и с тех пор эту программу стали делать мы сами.

 

- Россияне предъявили претензии?

 

- Нет, была нелицеприятная реакция руководства нашей страны, и нам всем было не очень комфортно.  Причем, не Лебедь был причиной, а сам факт вмешательства в избирательный процесс дружественной державы.

 

- То есть, цензура была жесткой?

 

- Никакой цензуры со стороны тогда не было вообще.  Мы руководствовались собственным вкусом и чувством меры. В первые годы это был вообще единственный случай, и то постфактум.

 

- И когда это замечательное время закончилось?

 

- В самом конце века. Но это делалось всегда по «следам  наших выступлений» и в максимально деликатной форме. Могли позвонить руководитель администрации президента, министр и обратить внимание на какие-то детали, но приказных ноток не было. Были не очень отчетливо выраженные просьбы обратить внимание на те или иные моменты с оговоркой – «…не  вмешиваясь в ваше ремесло…». Но рук никогда и никто не выкручивал.

С началом  2000-х все начало меняться, мне мог позвонить уже не министр информации, а какой-нибудь мелкий клерк и начать учить жить по их правилам. У меня было несколько совершенно кошмарных диалогов  с ними, после которых звонки на некоторое время прекращались, но тенденцию переломить уже не удавалось. Я чувствовал, что меняется система и мне становилось неинтересно работать дальше.

Кстати, первые пять лет, когда никто не пытался на нас давить, и результат был другой, намного более качественный. 

 

- А свой первый выход в эфир вы помните?

 

- Это случилось вынужденно. И именно в программе «Жетi кун». В какой-то момент мы вдруг остались без ведущего, и мне прямо с колес пришлось выйти в эфир. Это было не так просто, ведь предшественники были достаточно солидные, со своей харизмой -  Анвар Мамраимов, Дукеш Баимбетов… Мне Дукеш очень нравился, он человек с журналистским и жизненным опытом, очень хорошо и убедительно смотрелся на экране.

Я же был совершенно не готов к роли ведущего, но деваться было некуда, вышел и получил неожиданно лестную оценку и от  коллег, и от незнакомых телезрителей.  Хотя и до сих пор абсолютно убежден, что я по природе своей не аналитик, не политолог и не телевизионный ведущий. Я все же режиссер, а не Уолтер Кронкайт!

А потом уже была программа «Контекст», которую тоже делали все вместе – Евгения Доцук, Виктор Кияница, Евгений Грюнберг. Много чего было потом….

 

- В какой должности вы там официально пребывали?

 

- Я изначально был принят программным директором, им и оставался всегда, хотя на деле приходилось заниматься буквально всем, дисциплину трудовую налаживать, например…

 

- Это было проблемой?

 

- Мне пришлось вспомнить, что я бывший старший сержант, замкомвзвода,  и армейские способы поддержания дисциплины оказались очень действенными.

 

- Собрать хороший работоспособный коллектив непросто…

 

- Это всегда было проблемой, тем более, в творческом коллективе, но нам везло. К нам начали притягиваться хорошие профессионалы с других каналов, например Сергей Насыров, Сергей Пономарев, многие другие. У нас был хороший технический директор, Валентина Ключникова, благодаря усилиям которой мы расширяли зону охвата, вооружались постепенно хорошей техникой. Мы ведь очень рано почувствовали прелесть прямых включений, репортажей с места события. Даже когда не было нормальных технических возможностей, старались делать это какими-то доморощенными способами.

 

- Была какая-то обратная связь со зрителем, ваши титанические усилия оценивались как-то с помощью системы рейтингов?

 

- Да, я на этом настаивал, и к счастью, уже работал тогда в Казахстане институт Гэллапа, мы тратили деньги на панельные опросы и совершенно недаром, как я считаю. По крайней мере, у нас были ориентиры.  Мы отчетливо и объективно видели свое место в общем эфире и оно нас радовало.

Я в то время был страстным поборником модели общественного телевидения, считал (и верил в это!), что следующим этапом развития «Хабара» будет именно общественное телевидение. До сих пор влюблен в эту идею, считаю, что лучшего варианта в мире просто нет – это оптимальная модель для будущего. По крайней мере, это самое честное телевидение!

 

- И все же, какую бы оценку «Хабару» вы дали сейчас, сбылось хоть что-то из того, о чем мечталось 15 лет назад?

 

- Увы, в жизни редко что-то сбывается в полной мере. Загад не бывает богат, говорит пословица.  Те политические завихрения, в которых оказался «Хабар», связанные с известными именами,  коррупционными фактами, не сослужили   ему хорошую службу. Канал  потерял аудиторию, которую завоевал когда-то. Сейчас канал напоминает кадрированный полк. Это как бы свернутая пружина. Там есть люди, профессионалы, которые ощущают ответственность перед собой, перед обществом. И они обладают острым чувством, которое я бы назвал «не навреди». 

Телевидение ведь сильный инструмент. У всех перед глазами пример соседей, где чудовищный перегрев, в том числе информационный, привел к полной деконструкции  политической системы, притом кровавой  деконструкции. Поэтому я спрашиваю себя – что лучше, перегреть ситуацию или пересушить ее? А если перегреть, то какова будет цена? И кто ответит?

Да, сегодня канал напоминает телевидение застойных времен.

Именно поэтому на перспективу «Хабара» я смотрю философично. Не оптимистично, но без пессимизма. Все идет своим путем, уверен, будут и новые прорывы, пружина развернется.

 

- Такое ощущение, что этим вы как бы  оправдываете закрытость канала от любого инакомыслия, от другого взгляда… Как думаете, мы когда-нибудь сможем увидеть на «Хабаре»   ярких  и непримиримых критиков власти?

 

- Что касается закрытости – вспоминаю, как однажды, накануне парламентских выборов мы выделили в программной сетке на «Хабаре» 4,5 часа прямого эфира и пригласили для открытого разговора представителей всех политических взглядов, даже самых «непримиримых». И что же? Многие стулья пустовали. Поэтому знаю – многим выгодно считаться неприглашаемыми.  

Ведь камера и микрофон безжалостны. Камера работает крупным планом, а микрофон передает все нюансы  - плохую речь, отсутствие логики и мысли, сомнительность аргументации. Оставаясь фигурой заштрихованной, «гонимой», гораздо проще казаться фигурой весомой.

Вообще, будь моя воля, я бы давал слово всем. Но  всегда должен быть какой-то внутренний договор перед эфиром  - не используй это во зло. Для этого нужен определенный уровень политической культуры, а его-то иногда и нет.        

Кстати, о неприглашениях. Со мной был забавный случай в Лондоне, где я вместе с с несколькими известными казахстанскими журналистами  стажировался на Би-Би-Си.

Однажды Сергей Дуванов от имени Акежана Кажегельдина, проживающего ныне в Лондоне, пригласил нашу группу в ресторан для беседы с  экс-премьером. И обращаясь лично ко мне, Дуванов уточнил – «Володя,  ты не приглашен».

Нет – так нет. И я лег спать. Пришедший поздно ночью коллега разбудил меня хохоча – оказывается, Кажегельдин, узнав, что Дуванов по своей инициативе меня «завернул», устроил ему публичный выговор.

Вот такая непримиримая  политическая борьба была между нами, что не мешало нам с Дувановым по утрам, пока остальные спали, вместе бегать по дорожкам Кенсингтонского парка.

 

- Вопрос, который не могу не задать – кому же все-таки принадлежал и принадлежит «Хабар»?

 

- Отвечаю -  я сознательно никогда этим не интересовался, мне это абсолютно безразлично. Я всегда был  наемным менеджером и меня волновал только один вопрос – насколько мне комфортно в творческом плане там работалось. И все.

Помните, у Андрея Платонова в «Сокровенном человеке» - «…я человек в этом мире сверхштатный и ничего не член». Это про меня.

 

- Вы сами-то «Хабар» сейчас смотрите?

 

- Я  уже много лет смотрю любимые мною NationalGeographic, канал Discovery и  ретроканалы со старыми советскими фильмами. Что касается новостей – ограничиваюсь каналом Euronews.  

 

- В каких вы отношениях с «Хабаром» сейчас?

 

-У меня есть маленькое шоу – разговорная программа, выходящая по понедельникам и вторникам в довольно «плохое» - обеденное время. Это полчаса  живого эфира, разговор с одним из героев текущего дня.  Моими гостями уже были Жания Аубакирова, политолог и журналист Султан Акимбеков,  маэстро  Булат Аюханов…

 

-Значит, до встречи в ближайший понедельник?

 

- Я жду вас у экрана в 13:15.


adimage